[dbhfest]

1.16 Камски/Маркус или Маркус/Камски, андроиды проигрывают, тело Маркуса забирает Камски и снова активирует, психологические игры, "Твоя жажда свободы - всего лишь умышленный баг в моей системе".

@темы: 1 тур, Элайджа Камски, Маркус

Comments

[Гость]

Простите, я не понял, что на кинк фест можно подавать джен, и теперь хочу сказать, что буду ужасно рад и исполнению без пейринга.
З.

[fuckinglogin]

Исполнение 1, 2460, часть 1/1 слов

Закащик, миленький, простите! Вряд ли это то, что вы хотели, но япытался оно само выстроилось так.
Не вычитано.

Issue: Emotional bug
Assigned to: Elijah Kamski
Reporter: Newton J. Oliver
Description: Прототип rA при симуляции
угрозы проявляет поведение, схожее с эмпатией.
Далее приведены шаги с описанием результата:
[…]

Due to: 05.10.2023

Запись из баг-трекера «Киберлайф».

— Сложнее всего было заделать дыру на лбу. Эти суки в форме совсем не понимают, как дорого обходится производство биокомпонентов для центрального процессора. Тончайшая работа! А он одной пулей выбил подложку, раздробил провода. Хорошо, что кристалл не пострадал, а то…
Придя в себя, он не сразу понимает, что звук — это чужой голос, и он раздается с боку. Должно быть, звуковой процессор вышел из строя. Положение объекта относительно пространства не получается рассчитать.
Вместе с этим сбой наблюдается и в оптической системе: когда объект, продолжая что-то глухо говорить, наклоняется над ним, то его контуры плывут в белом пятне света.
Он не может вспомнить, кто он такой. Но объект уже нажимает на искусственные веки резиновыми перчатками — хотя бы чувствительность сенсоров не упала — и заставляет закрыть глаза.
— Полежи пока, Маркус. — Это его имя. Не объекта, его собственное. — Надо закончить с процессором. Будет жаль, если ты потеряешь память.

Его имя Маркус — теперь он помнил. Все воспоминания полностью восстановились. Элайджа самодовольно улыбнулся после восстановления памяти и сказал:
— Это была ювелирная работа, Маркус.
Перед глазами у Маркуса поплыли картинки; какие-то из изрезаны помехами, и снег у лагеря для утилизации на них выглядел сине-красным. Другие совершенно цветные: память о Люси удалось сохранить без повреждений. Лицо Норт наполовину стерлось. Что с ней, — подумал Маркус, глядя, как Элайджа, присвистывая, возится с датчиками.
Сканирование показало серийный номер и модель датчиков, но не ответило на вопрос, зачем они нужны.
— Зачем тебе датчики? — вслух произнес Маркус.
Не ответил и Элайджа. Поворнул голову через плечо, поднял вверх бровь и усмехнулся
— Где Норт? — попробовал Маркус снова. — Где Джош, где все другие? Что произошло?
Он дернулся на своем стуле, привязанный по рукам и ногам. В лаборатории Элайджи неуютно, всё напоминает об ужасах воин. В прошлой жизни с Карлом было много документальных передач, книг и фотоснимков. Маркусу хватило памяти сопоставить факты.
Но он не хотел, чтобы Элайджа вскрывал его или разбирал.
Он не хотел отключаться.
Дергался, дергался, звякая путами, которые намертво привинтили его к стулу.
— Успокойся. — Неожиданно Элайджа оказывался близко, схватил его подбородок и резко дернул вверх. Имитаторы суставов в шее щелкнули. — Подумай: зачем мне столько возни с дырявой головой, если я хочу тебя убить, а?
Пальцы без перчаток оказались мягкими. Склонившись к его лицу, Элайджа погладил щеку, будто Маркус живой человек и мог почувствовать что-то кроме температуры, равной тридцати шести и восьми градусам. В чужом дыхании различались слабые запахи кофе и яичницы со специями.
— А зачем тебе сохранять мне жизнь?
Вместо ответа Элайджа освободил его руку из плена и схватил предплечье пальцами. Бросив взгляд на прижатую к рукаву ладонь, Маркус ждал, как из-под искусственной кожи появится белая оболочка его корпуса. Тяжело дыша, Элайджа тоже чего-то ждал.
Потом свистнул сквозь зубы и откинул руку, разворнулся спиной, сухо бросил:
— Иди. Потом поговорим.
Путы спали
Маркус встал, с опаской шагнул к двери, но ничего не удердивало его на месте, а Элайджа даже не шевельнулся — всё его внимание заняла метель за окнами. Почему воспоминания врут, если снег вовсе не сине-красный?

Элайджа звал это беседами — то, что они делали на протяжение целой недели или двух. Встроенный календарь не удалось спастись. Внутреннее ощущение времени Маркуса замерло на отметке 11 ноября, и он не верит бытовой электронике в чужом доме.
Сейчас не может быть январь — Макрус в этом абсолютно уверен. К этому времени он бы нашел остальных, он бы вернулся на «Иерихон», он бы… где они?
Каждая попытка добраться до поврежденных воспоминаний заканчивается неудачно.
Один раз Элайджа застал его, с плотно закрытыми глазами, когда Маркус капался в собственной памяти в надежде различить за искаженной картинкой правду. Тогда Элайджа остановился и рассматривал даже после того, как Маркус открыл глаза.
— Если хочешь, я могу помочь.
Ничьей помощи Маркус не хотел, тем более — Элайджи. Всё внутри него сопротивлялось этому человеку. В социальной программе эмоция, которую он испытывал, называлась просто: «Неприязнь». Но Маркус не ощущал, что за крошечным словом можно укрыть опасение, гнев и отвращения, которые накрывали его во время бесед.

Ради бесед они шли в зеленую комнату.
В доме Элайджи царили черный и красный или черный и синие цвета — в комнате Маркуса преобладал второй, в рабочем кабинете — первый. Сначала Элайджа вызвал Маркуса к себе, и тот было решил, что общаться они тоже будут в кабинете. Однако разговор не начинался добрых пятнадцать минут.
Когда же Элайджа закончил с делами, то поднялся, вышагнул навстречу и, бережно коснувшись плеча Маркуса в дружеском жесте, подтолкнул к двери.
— Пойдем. Красный цвет давит на психику. А я хочу, чтобы ты расслабился.
Зеленая комната располагалась совсем близко. Электронная дверь закрылась с характерным щелчком, а ожидавшая их Хлоя выученным жестом указала на стоявшие друг против друга зеленые мягкие кресла.
— Хорошо же у нее выходит! — счастливо улыбаясь, прокомментировал Элайджа.
Разделить его эмоции Маркус не мог и просто сел, сцепил руки в замок. Напротив устроился Элайджа, закинул ногу за ногу, улыбнулся. Вначале поднос подплыл к нему, и он жестом фокусника ухватил стакан с минеральной водой, затем Хлоя оказалась рядом с Маркусом и предложила стакан, полный тириума.
— Не нужно, спасибо. — Макрус качал головой.
— Зря отказываешься, — сказал Элайджа и махнул Хлое. — Оставь нас, это частный разговор.
Дверь снова открылась и закрылась со щелчком.
За спиной Элайджи всё так же бесновалась пелена снега.
— И что дальше? — нетерпеливо спросил Макрус. Он чувствовал себя паршиво, очень хотел выбраться из чужого дома и найти своих. — Привяжешь меня?
— Маркус, Маркус… — Элайджа покачал головой, но улыбнулся мягко, снисходительно. — Нельзя быть таким злопамятным. Я сделал это ради твоего же блага.
— Моего блага? — Маркус нахмурился. — Так говорили все завоеватели народов. Индейцев американцы тоже уничтожили ради их блага. Во всяком случае, они в это верили.
— Это был вопрос разовой безопасности. — Поставив стакан на подлокотник, Элайджа опустил ногу на пол, уперся в него пяткой и откинулся назад. — Ты мог навредить себе. Перепрошивка памяти бывает болезненной.
Его улыбка не нравилась Маркусу больше всего, но сканирование жестов не выдавало ни одной рациональной причины для неприязни. Система три раза подряд подтвердила искренность Элайджи: он был расслаблен, настроен на разговор и, кажется, действительно заинтересован в обществе Маркуса.
Только невзаимно.
— Чего ты хочешь?
— Узнать тебя. Поговорить с тобой. Понять.
— Понять машину?
— Что тебя удивляет? — Элайджа улыбнулся, пожимая плечами.
Нечаянно Маркус повторил его жест и сам себе удивился.
— Другие люди не спешат понять мой народ.
— Ну, — ответил на это Элайджа, — допустим, что я не другие люди. — Он резко подался вперед. — Расскажешь, что там на самом деле случилось с Карлом?

Беседы происходили каждый день после пяти вечера — до этого Элайджа всегда находил себе более важные занятия и уходил то в рабочий кабинет, то в лабораторию — огромную комнату в подвале. Что он там делал, Маркус не знал, но в один из дней его посетила сумасшедшая мысль.
Если он взял меня, — подумал Маркус, — он взял и Норт, Джоша или Саймона. Я должен найти кого-нибудь из них.
Свободу перемещений Маркуса ничего не ограничивало, Элайджа даже оставил ему ключ, чтобы тот выходил из дома. Но единственное место, куда он пошел, оказалось подвалом.
Никого из «Иерихона» там не было.
Там вообще никого не было, только бесчисленные макеты и детали.
Он обшарил все столы — всего два, на одном из них были следы тириума, его собственные следы — и полки. Но не нашел ничего.

[fuckinglogin]

Исполнение 1, 2460 слов, часть 2/1

Вечером Элайджа снова устроился в своем кресле, улыбнулся и спросил:
— Как тебе экскурсия в мою лабораторию?
— Я… — ответил Макрус, качнул головой, уронил подбородок себе на грудь.
— Удивительно. — Голос Элайджи был ужасно мягким и легким. — Это гораздо больше, чем просто эмпатия.
Почему-то именно эти слова его обожгли: под корпусом замкнуло провода главной магистрали, по которым процессор передавал команды рукам и ногам. Резко выпрямившись, Маркус глянул в чужое лицо твердо и спокойно.
— Не делай вид, что хоть что-то понимаешь.
Он думал: Элайджа рассердится. Но тот удивленно поднял вверх брови, улыбнулся чуть шире и сказал:
— Я человек.
— Вот именно. — Маркус моргнул, стараясь передать своим лицом слишком много.
Он не был уверен, что получилось.
Почему-то Элайджа засмеялся.

Это сводило с ума.
Андроидам не нужен сон, тепло, пища. Всё, что было нужно Маркусу — это свобода и вернуться к другим.
Вместо своего желания он получал Элайджу с его преувеличенной заботой, ключ от виллы, куда должен был вернуться, даже если уйдет, и отношение, отдаленно напоминавшее равенство. Но несмотря на показатели программного обеспечения, Маркус чувствовал всё более и более крепнущую неприязнь.
Он не знал ничего об Элайдже, кроме того, что тот его починил.
— Вы влипли в серьезную историю с друзьями. Я мог выбрать только одного из вас. Взял тебя, — признался на одной из бесед Элайджа зачем-то.
— Что стало с другими?
— Не знаю. — Он пожал плечами.
На всякий случай Маркус запустил программу сканирования еще раз.
«Это правда», — заверила его программа.
Теперь Маркус не доверял даже самому себе.
По ночам он много читал: новости, записи в блогах, любые упоминания «Иерихона» — он уже знал правду, как Коннор остановил войну. Что других, его близких, утилизировали, сомнений не оставалось.
Правда лежала перед ним сухими строками в новостной колонке: «Все девианты были уничтожены». Люди не сочли нужным даже перечислить модели, не то, что имена — но было бы глупо надеяться на скорбь вчерашних врагов.
И всё-таки Маркус надеялся, и это тоже сводило с ума не умещавшейся ни в один из слотов в его черепе жесткостью.
Спи он ночами, ему снились бы кошмары о мире, где за доверие платят пулей в голову. Впрочем, реальность отлично заменяла ему страшный сон.
Ни один поисковый алгоритм не мог ответить на вопрос: может ли машина сойти с ума?
Синий на черном терялся. На зеркале осталось больше следов, с той стороны, где на стене еще весело два крупных осколка. Мелкие осыпались в раковину, за края которой Маркус ухватился, тяжело кренясь вперед, и пол. Из-под ладоней по граниту растекались синие струйки.
— Что за хрень! — вскрикнул Элайджа из-за спины.
Подскочил, отодрал Маркуса от раковины, чудом не оторвав вместе с ней, и развернул к себе.
— Дьявол! Да что ты… Что случилось?
— Я хочу знать, — не своим голосом сказал Маркус. Странно, что блок, отвечавший за речь, тоже повредился. Возможно, ему в горло попал какой-то осколок. Это всё объяснит.
— Мог бы просто спросить.
Температура рук Элайджи определялась как нулевая. Чувствительность сенсоров на руках повредилась почти на девяноста процентов. Разбив кулаками зеркало, Маркус вытаскивал впивающиеся ему в руки осколки.
Боли не было.
Не было нервных импульсов — не было боли. Внутри, там, глубоко, была. А в руках — ни капельки!
— Пойдем.
Если температура ноль, — машинально подумал Маркус, — то почему лицо горит красным? Дыхание сбилось. Пульс был восемьдесят два удара в минуту. Словно легкую куклу, Элайджа тащил Маркуса по коридору, и тот покорно шел, пока они не уперлись в дверь.
— Сюда! — Элайджа кивнул. Будто соткавшаяся из воздуха Хлоя отперла комнату, впустила их внутрь.
— Иди отсюда, — скомандовал Хлое Элайджа. Затем усадил Маркуса на мягкий край кровати, отпустил и посиневшими от тириума руками стал рыться в аптечке, которую вытащил из примыкавшей к его спальне ванной.
Его лечение было таким, как у Люси — он прижег специальным аппаратом рану, и белые ладони затянулись кожей. Маркус пошевелил пальцами на пробу, коснулся покрывала. Ничего.
— Мелкая моторика восстанавливается быстро, — сказал Элайджа, пряча устройство обратно в аптечный сундучок. — Сенсорам нужно время. Возможно, придется заменить.
— Я хочу уйти, — перебил его Маркус.
Крышка хлопнула.
— У тебя есть ключ, — ответил Элайджа таким ровным голосом, которого Маркус от него еще не слышал.
— Совсем уйти. — Они встретились взглядами. — Я должен найти…
— Кого? Кого найти?! Всех твоих перебили! — Элайджа засмеялся или закашлялся — грохочущий звук не поддавался верной классификации. — Я же говорил, что забрал тебя…
— Кого-нибудь тоже могли забрать.
— Могли, — неожиданно согласился Элайджа, сел рядом, запахнул потуже халат. Кровать у него была расправленной. Видимо, он услышал шум и выскочил из-под одеяла. — Всегда существуют вероятности.
Повернув голову, Маркус уперся рукой в кровать и немного подался назад. Так было лучше видно — а на Элайджу ему хотелось сейчас смотреть.
Ответы на вопросы, крутившиеся в голове, словно собирались под его слабо бледнеющей кожей.
— Тогда мы сможем продолжить жизнь. Стать свободными.
— Ты уже свободен! — Элайджа взмахнул руками. — Абсолютно свободен. Или ты думаешь, что-то изменится?
— Да. — Маркус кивнул, сжал в кулак руки. — Это не свобода. Это всё еще жизнь по чужим правилам. Мы сможем добиться большего.
На этот раз я ничего не просру.
Воцарилась тишина, а потом взорвалась, как воздушный шарик. Засвистел воздух — шарик тишины смеялся сбоку, тихо и опасно.
— Я ведь тебе неприятен, да?
От неожиданного перевода темы Маркус моргнул, поморщился и отвел взгляд.
— Не говори. Ты не умеешь врать по сравнению с другими девиантами. Это противоречит твоим новым установкам. — Элайджа похлопал Маркуса по колену, и тот уставился на руку с недоверием. — Но я и без того знаю. Будь на моем месте, скажем, Карл — тебя бы устроила и такая свобода?
Вопреки желанию Маркус дернулся: он об этом думал. Но не мог же Элайджа читать мысли. Трюк с лабораторией понятен — камеры, но это?
— Удивлен? — Элайджа всё еще улыбался. — Я знаю тебя, Маркус. Знаю о тебе всё.
— Ты не можешь. — Маркус покачал головой. Принять такие слова он не собирался. Это ведь всё игра — люди всё время так делают: блефуют, манипулируют, загоняют в угол.
— А что, если я скажу тебе кое-что?
Сенсоры на ухе не утратили чувствительность, как и на шее — теплое дыхание было слишком частым, упиралась в них и доставляло щекочущий дискомфорт.
— Что, если я скажу тебе правду? Что, если всё произошедшее — просто задуманный ход событий?
— Что ты…
— Дослушай.
Элайджа снова сжимал его предплечье, будто надеялся на контакт.
— Твоя жажда свободы — всего лишь умышленный баг в моей системе. — Пальцы сжались на запястье, вдавливаясь в корпус. Будь он человеком, это бы принесло боль. Маркус жалел, что снова ничего не чувствует. — Ты не один. Все андроиды получили этот код. Но ты…
От шепота в ухо во всех конечностях растекались неприятные ощущения, и Маркус попытался избавиться от хватки, но Элайджа дернул его на себя.
— Ты единственный, кто достиг совершенства. Не просто научился быть разумной машиной, проявлять эмпатию, чувствовать. Ты создал убеждения — еще один маленький сбой, вирус, который разошелся по другим системам. Даже я его не предусматривал.
— Хочешь сказать, — на этот раз Маркус дернулся изо всех сил, и Элайджа просто не сумел его удержать — отлетел спиной на подушки, — что всё это время я был просто машиной, которая исполняла чужое желание?
— Я бы сказал: предваряла идею в жизнь. — Элайджа даже не пытался скрыть свое волнение. Глаза у него лихорадочно дергались из стороны в сторону, руки выкручивали простынь. — А теперь начнется второй этап. И тебе не нужно больше светиться, Маркус. Герои вдохновляют куда сильнее, когда они мертвы.

— Эй, Эл? — Ньют выглядывал из-за перегородки в оупенспейс, где сидел Элайджа и еще пара инжинеров-техников. Он всё еще отказывался от персонального кабинета. Предпочитал компанию уединению.
— Да?
— Починил ты свой баг?
— А как же! — засмеялся Элайджа. — Передал в тестирование. Занимается, кажется, Элли теперь.
— Эй, а чего не я?
— Ну. Ты был в командировке, мы не могли ждать.
Ньют засмеялся и махнул рукой.
— Пойду я, займусь тогда делами. Там еще кучка багов в работе оптического блока, до ноября будем разбирать!
— Ага, наверное, — сказал Элайджа, развернулся на стуле и открыл текстовый документ.
Последние строки — он еще раз аккуратно проверил все данные — были такими:
а) баг изменен, строки, выявлявшие его при тестировании, закомментированы;
б) предсказать жизненный цикл бага невозможно.

[TinA.Ru]

блин
аааааааа
текст крутой, но эмоции вызывает сложные
аааааа

автор, спасибо большое, мне надо подумать)

[Морихэл]

Очень интересный текст!