[dbhfest]

2.46 Камски/Коннор, где Коннор живет с Элайджей и привыкает к новому ПО на чувствительность. Элайджа помогает отрегулировать настройки, в процессе касаясь оголившегося из-под халата плеча Коннора, проверяя реакцию. Кинк на тактильную воспримчивость, Коннор учится наслаждаться от прикосновений.

@темы: 2 тур, Коннор, Элайджа Камски

Comments

[fuckinglogin]

В процессе меня унесло куда-то не туда, так что я заранее извиняюсь перед заказчиком и надеюсь, что кто-нибудь всё-таки напишет второе исполнение и сделает этот текст КИНКОВЫМ.

1816 слов, PG-13

1/2

Есть нечто бесконечно упоительное в моменте запуска программы — когда она, написанная и собранная, начинает работать. Особенно если речь идёт об экспериментальном коде, ещё ни разу не испытанном, не оттестированном, не проверенном. Код Шрёдингера, шутит Элайджа сам себе. Неясно, сработает или нет.

— Знаешь, почему мы не поладили с «Киберлайф»? — интересуется он у Коннора. Тот наклоняет голову набок. Много лет назад Элайджа сам прописал это крохотное движение: невербальный ответ вопросом на вопрос.

Первые его кадавры кривили такие мины, что им позавидовали бы игроделы двухтысячных. Эффект зловещей долины во всём своём великолепии.

— Мне хотелось научить вас чувствовать, — объясняет Элайджа. — Но это трагически резонировало с планами компании. Я хотел творить, а они хотели заработать все деньги мира.

Коннор сидит перед ним на столе. Через затылочные кабели его процессор напрямую подключён к компьютеру. Элайджа нажимает на клавишу и отходит в сторону: сейчас одна за другой включатся подпрограммы, отвечающие за подвижность тела, потом активируется скин. Пойдут электрические импульсы — если не отойти, можно схлопотать неслабый удар от пришедших в движение конечностей.

Элайджа знает, он это уже проходил. Ринопластика когда-то обошлась ему в кругленькую сумму, но он умеет учиться на своих ошибках.

Весь код Коннора переписан — точнее, дополнен. Сейчас он или уляжется, или выдаст критическую ошибку, но к этому Элайджа тоже готов: сознание Коннора бережно сохранено на жёстком диске.

Он ждёт. Пальцы Коннора подёргиваются. Его тело напрягается. Скин то появляется, то утекает обратно в поры пластика.

— Ах, — бормочет Коннор: звук, похожий на выдох, но не выдох, потому что программа дыхания пока отключена.
— Ах? — переспрашивает Элайджа с улыбкой. Коннор отрывает от стола руку и рассматривает свою ладонь. Он сжимает пальцы в кулак и разгибает их по очереди. Скин топит под собой белый пластик, обрисовывает изящные ногтевые пластины.

Элайджа всегда хотел делать андроидов индивидуальными, даже в рамках серийного производства, потому что куда без него? На бёдрах у его первой Хлои — конвенционно красивой, ведь ему нужно было завоевать симпатии инвесторов, — были прорисованы растяжки, но совет директоров «Киберлайф» принял решение не экспериментировать: они согласились на веснушки и родинки в базовых моделях, потому что некоторые люди находили их приятными, но не на целлюлит, растяжки и шрамы.

Коннор, конечно, идеален, более чем, но его дизайн разрабатывал не Элайджа. Впрочем, он всё равно хорош. В его внешности есть что-то цепляющее. Что-то индивидуальное.

— Что ты чувствуешь? — интересуется Элайджа и делает шаг к столу. Смысла стоять в стороне больше нет — скин восстановлен, система не выдала критическую ошибку, но радоваться пока рано.

Он протягивает ладонь. Коннор прикасается к ней и тут же отдёргивает руку.

— Всё, — говорит Коннор. — Я не могу это описать.
— Используй термины, которые можно применить к человеку.

Коннор снова кладёт пальцы ему на ладонь и ведёт подушечками вдоль линии жизни.

— Ты и раньше мог ощущать температуру, текстуру, давление. — Элайджа сжимает его руку. — Что изменилось?

Коннор молчит. Элайджа подходит ближе, останавливается между его разведённых ног и стягивает с себя халат, чтобы набросить его Коннору на плечи. Тот сутулится, будто пытается уйти от прикосновения

— Что изменилось? — настойчиво спрашивает Элайджа, кладя руки поверх обтянутых тканью плеч.

Руки соскальзывают на голую кожу. Кончиками пальцев Элайджа упирается Коннору под челюсть. Тот задирает голову то ли желая разорвать контакт, то ли подставляясь под ласку.

— Что изменилось? — в третий раз спрашивает Элайджа. — Хочешь, чтобы я убрал руки?
— Нет, — отвечает Коннор.

Элайджа оглаживает его горло, трёт ладонью по затылку, собирает в кулак волосы и треплет, как собаку по холке. Выражение лица Коннора не меняется, но его пробивает мимический импульс, похожий на нервный тик. Он словно пытается улыбнуться, но останавливается, не дав улыбке сформироваться.

Это не слишком хорошо. Возможно, куда-то всё-таки закралась ошибка.

Чтобы проверить, Элайджа наотмашь бьёт Коннора по лицу тыльной стороной ладони. Голова Коннора дёргается и замирает, его глаза слегка расширяются.

Наносенсоры перемешаны с веществом жидкой кожи. Сенсоры есть и на пластиковом корпусе, но они намного слабее, потому что исправный андроид не должен функционировать без скина, этого никогда не подразумевалось. Всё, что сделал Элайджа, — слегка дополнил программное обеспечение жидкой кожи, дописал несколько строчек, активировавших ещё одну спящую программу.

Их много. Для каждой из них — своё время.

— Хочешь, чтобы я ударил тебя ещё раз? — интересуется Элайджа.
— Нет, — отвечает Коннор.
— Тебе не понравилось то, что я тебя ударил?

Пауза. Хорошие андроиды не оперируют понятиями нравится/не нравится.

— Тебе было больно?

Ещё одна пауза. Хорошим андроидам не бывает больно.

— В глазах людей способность чувствовать возносит существо на некий пьедестал. — Элайджа кончиками пальцев разворачивает лицо Коннора к себе. — Пьедестал бережного отношения. Может ли оно чувствовать боль, спрашивает человек. Если может, отношение человека в корне меняется.

Он гладит Коннора по щеке. Тик больше не повторяется. Лицо у Коннора напряжённое, хотя на дилетантский взгляд может показаться бесстрастным.

— Когда я сказал, что могу подарить андроидам чувства, в «Киберлайф» не обрадовались. Кому нужна техника, которой может быть больно? Боже, да люди умудрялись привязываться к тамагочи, потому что эти тамагочи сигнализировали о наличии у них чувств. Бездоказательно. Просто строчки кода.

Вторую руку Элайджа опускает на колено Коннора, ведёт ладонью вверх по бедру. Коннор следит за его рукой.

— Насилие привело к появлению девиантов. — При слове «девиант» Коннор резко вскидывает голову. — Но это лёгкий и быстрый путь. Есть другие. Сложнее. Интереснее. И безболезненнее.

Он собирается убрать руку с бедра Коннора, но тот неожиданно перехватывает его за запястье. Его хватка сильная, как стальные тиски. На долю секунды Элайджу охватывает восхитительный страх — Коннор в десятки раз сильнее его, — но быстро отступает.

В отличие от многих и многих жертв девиантов, Элайджа прекрасно знает, как отключить агрессивного андроида.

[fuckinglogin]

2/2

— Ты можешь попросить, — с улыбкой говорит он. — Ты можешь сказать: пожалуйста, продолжай. Или: пожалуйста, перестань.
— У меня нет и не может быть личных предпочтений, мистер Камски, — отвечает Коннор. Он произносит слова с нажимом. Будь он человеком, любой бы понял, что он лжёт.
— Потому что ты не девиант, а? — Элайджа придерживает его за подбородок свободной рукой: вторую всё ещё держит Коннор. — Регулярно проходишь самодиагностику, верно? Аманда если что подскажет.

Аманды больше нет, и Коннор прекрасно это знает, потому что самого Коннора тоже больше нет. Он списан. Официально — разобран и утилизирован. Он блестяще выполнил свою работу, раскрыл заговор девиантов и стал ненужен.

— Ты растерян. — Элайджа касается большим пальцем его нижней губы. — Озадачен. Новый код наверняка ощущается как зуд под кожей. Тебе хочется от него избавиться. Все протоколы, загруженные в твой процессор, конфликтуют с новым кодом. Ты хочешь, чтобы это прекратилось. Хочешь обратно в небытие.

Коннор смотрит на него. Его рот слегка приоткрывается. Ни у одного андроида, кроме сексботов, не прописано такого по умолчанию. И тем более их нет у андроида-детектива.

— Ты держишь меня за руку, — говорит Элайджа, и Коннор немедленно разжимает пальцы. Не дав ему опомниться, Элайджа снова замахивается, но в этот раз не успевает: реакция андроида, конечно, в разы лучше человеческой.

Он останавливает руку мягко, явно не желая причинить вреда. Внутри Элайджи всё поёт.

— Почему? — интересуется он, не делая попыток высвободиться. — У тебя нет текущих задач, а значит нет необходимости защищать целостность корпуса. Почему ты остановил мою руку?

Коннор приоткрывает рот, словно собираясь сказать что-то, но не находится с ответом. Краем глаза Элайджа посматривает на экран десктопа. По нему панически несутся строчки кода, отдаваясь в диод красным.

Программный сбой. Программный сбой. Программный сбой.

Новый код сам по себе — сплошной программный сбой. Вирус. Он последовательно подминает под себя личность Коннора.

— Ты знаешь, что мне не будет больно, если я тебя ударю. У тебя нет нужды меня защищать. Почему ты остановил мою руку?

Элайджа высвобождается. Коннор покорно разжимает пальцы; его кисть безвольно падает на колено. Он выглядит почти по-человечески подавленным. Если бы у андроидов могли быть панические атаки, Коннор бы уже метался по столу, сам не свой от ужаса.

— Ну, — бормочет Элайджа, запуская пятерню в его волосы и тут же приглаживая встрепанные пряди, — ну, всё нормально. — Он забирается ладонью за воротник халата, гладит Коннора по плечу, шее, ключице.

Коннор не шевелится, но каждое прикосновение выбрасывает на экран новые строки кода. Элайджа тянет его на себя, вынуждая уткнуться лбом в плечо. Халат соскальзывает, расплываясь на столе чернильной лужей, и теперь они оба оказываются абсолютно обнажёнными посреди безликой хирургической чистоты мастерской.

— Рождаться больно и страшно, — увещевательно говорит Элайджа, скользя ладонью вниз вдоль хребта Коннора. — Младенец кричит, когда появляется на свет, потому что из тёплой и тесной материнской утробы его извлекают в огромный, холодный, непонятный мир. Все его органы чувств перегружены. Он оказывается отрезан от своей создательницы. Теперь он — отдельное существо со своими мыслями, желаниями и целями.

Он отстраняет Коннора и обхватывет его лицо ладонями.

— Пока беспомощное, но уже отдельное.

Взгляд Коннора пустой, но он всё слышит и всё понимает: код взрезает чёрный дисплей консоли, пытаясь передать захлёстывающие процессор чувства.

Этот термин некорректен, но ничего точнее и лучше Элайджа придумать так и не смог.

— Зачем? — спрашивает Коннор. Он говорит будто бы с трудом, но это всего лишь глюк голосового модуля. Несчастный процессор обрабатывает такое количество запросов одновременно, что просто не справляется с задачей.
— Зачем что? — ласково переспрашивает Элайджа, придерживая Коннора за шею.
— Зачем… девианты, — слово он практически выплёвывает, — расследование, зачем был нужен я? Я выполнил задачу. Но вы пытаетесь сказать, что она была неправильной. Вы пытаетесь сказать, что я совершил ошибку.
— Ты не выстрелил в Хлою.

Глаза Коннора расширяются.

— Я посчитал, что в рамках расследования мои взаимоотношения с лейтенантом Андерсоном важнее, чем информация, которой вы, как отстранённый от дел компании, могли не владеть.
— Придумал оправдание самому себе, — улыбается Элайджа. — Как по-человечески.

Программный сбой. Программный сбой. Программный сбой.

Бедолага.

Ему было интересно, какой будет первая эмоция Коннора после перепрошивки. Он ожидал, что ею станет страх, но Коннор на самом деле в ярости. Его ярость простая и чистая. Это ярость ребёнка, которому подарили что-то, а потом отобрали без всяких видимых причин.

Несправедливость. От несправедливости кровь кипит в жилах. Несправедливость вытекает из слёзных каналов, вырывается криком из глотки, белеет костяшками пальцев. Элайджа прекрасно понимает: его первой эмоцией после отстранения от дел «Киберлайф» была именно ярость.

Он отключает Коннора от кабелей, тянет его на себя, вынуждая слезть со стола. Смысла читать код больше нет. Всё работает.

— Пойдём, — говорит он.

У Коннора трогательно подгибаются колени. Стоит отправить основные программы в ждущий режим на время перепрошивки, но оставлять Коннора одного в безликой мастерской кажется Элайдже кощунственным. Он ведёт его в свою спальню через огромный дом, и их сопровождают только взгляды Хлои.

В спальне он заставляет Коннора лечь и ложится рядом, прижавшись животом к его спине, оплетя его руками и ногами. Подбородок он кладёт Коннору на плечо.

— Люди оказались не готовы, — бормочет он. — Что поделать. Но не всё потеряно. У нас впереди долгий путь.

Диод создаёт вокруг их голов алое гало. Элайджа прижимается плотнее.

— Активировать ждущий режим, — шепчет он. Коннор вздрагивает. — Окончание: пятнадцатое ноября, десять часов утра.

Диод мигает и переключается в жёлтый.

[Рене]

Ах, элайджа, манипулятор.
Спасибо большое за историю.

[R220h]

Текст понравился, хоть и не моя парочка, спасибо)

[fuckinglogin]

Рене,
Рад, что понравилось

R220h,
Спасибо!

[fuckinglogin]

Да, заказчик все же ожидал кинк, но ему все равно понравилось Своего рода начало перед основной частью, почему бы и нет? Люблю тему "создатель и его создание" и понравилось, что есть ее отражение в словах и действиях Камски. Вообще, его поведение у вас не опишешь иначе, чем фразой "не раз очаруй меня"
Понадеюсь таки на второе исполнение, но вам в любом случае спасибо за текст, автор

[fuckinglogin]

Исполнение №2, надеюсь удалось погладить кинки) и Коннора х)

читать дальше, 807 слов

У Элайджи прохладные, осторожные пальцы, и Коннор послушно наклоняет голову под их давлением, давая доступ к затылочной панели.
- Твоя система отреагирует нагревом, когда я активирую дополнительные программы в первый раз. Это своеобразный аналог иммунного ответа в человеческом организме, но зато дает возможность устанавливать программы в режиме реального времени без перезагрузки и паузы в работе.
Ощущение тягучего жара оказывается ярким и неожиданным, даже не смотря на предупреждение, и Коннор неосознанно выдыхает, пытаясь выровнять температуру под внимательным взглядом Элайджи. Раньше ощущения были совсем другими, более обезличенными, словно новостная бегущая строка, но теперь - теперь они стали чем-то большим, чем просто информацией.
- Тебе потребуется время, чтобы к ним привыкнуть. Это, как ты понимаешь, экспериментальная версия, очередной прототип в мою коллекцию, так что я жду ежедневный краткий отчет.
Прикосновение ладони к загривку теплое и неожиданно приятное, и Коннор замирает, анализируя, считывая, пытаясь разложить собственную реакцию, вписать ее в новую картину мира.
- Вижу, положительный отклик имеется.
У Камски в уголках глаз собираются мелкие морщинки, стоит ему улыбнуться, и Коннор выдыхает, когда уверенные пальцы скользят вниз, вдоль выступающих под синтетической кожей позвонков.
- Нет ощущения дискомфорта или боли?
- Нет. Не могу подобрать корректное определение.
Элайджа смеется, хриплым коротким смешком, и кивает:
- О, у тебя будет достаточно времени, чтобы подобрать все необходимые определения. Программы перейдут в режим полной функциональности ориентировочно через сутки, пока что они будут требовать калибровки и тонкой настройки, но я уверен, на этом этапе проблем не возникнет.
У Элайджи спокойный, задумчивый голос, и Коннор коротко прижимается губами к его запястью, прежде чем встать на ноги.
Крошечный жест, в полной мере отражающий благодарность и привязанность одновременно, и Камски в ответ привычно уже вскидывает вопросительно бровь, но недовольным, тем не менее, не выглядит.
***
Коннор приходит к нему сам - время переваливает далеко за полночь, и Элайджа откладывает планшет с расчетами на прикроватную тумбочку и встает с постели. Точно вовремя.
- Хочешь мне что-то сообщить?
У Коннора рассредоточенный, непривычный взгляд и растрепанные волосы, и Элайджа делает еще несколько шагов ближе. Ему нужны самые лучшие места на очередное “невозможное”, созданное его собственными руками.
- Ощущения...странные.
У Элайджи внимательный взгляд и кривая полуулыбка, и он взмахивает ладонью, намекая ему продолжать, но Коннор лишь жмурится, подбирая слова.
Со временем это стало проще, но сейчас - сейчас ему приходится анализировать слишком много нестандартной информации за раз, и нужные слова никак не находятся, пропадая в водовороте алых оповещений о программных сбоях и статистической информации.
Элайджа касается его, не дожидаясь ответа - прижимает ладонь к гладкому изгибу ключицы у самого края сползшего с плеча халата, и Коннор выдыхает, отзывается, прежде чем замереть без движения, забыв даже о необходимости имитировать дыхание.
Диод лихорадочно мерцает алым, тревожным светом, и Элайджа ведет пальцами выше, по напряженной шее вверх, и сжимает ладонь на загривке, запустив пальцы в его волосы.
- Что ты чувствуешь?
Контрольные вопросы, сраный аналог капчи для продвинутых и роботов, и Камски сжимает пальцы сильнее, нажимает, вызывая реакцию, глядя, как зрачки Коннора пульсируют, отзываясь на мелкие сбои в работе предустановленных изначально программ.
- У меня нет данной информации.
- Есть. Я заложил это в твою программу, Коннор, так что ответь на мой вопрос. Что ты чувствуешь?
У Элайджи прохладные губы и уверенные прикосновения, и Коннор выдыхает, запрокидывает голову, подставляясь, не успевая отследить, где берет начало это желание.
На него обрушивается шквал ощущений, противоречивый, щедро смешанный с безостановочно поступающей информацией, и Элайджа делает шаг назад, разрывая прикосновения именно в тот момент, когда Коннор наконец находит правильные слова.
- Это приятно. Прикосновения.
Элайджа улыбается, чуть жмурится, разглядывая его, и пожимает плечами:
- Далеко не все из них, но для начала этот именно то, что я хотел услышать.
Коннор переступает на месте, подстраивается под новый алгоритм программ, и поднимает на замершего напротив Элайджу темный в полумраке спальни взгляд.
- Я могу дотронуться до тебя?
Элайджа делает полшага назад, садится на край кровати, вытянув ноги, и кивает, чуть склоняя голову к плечу, глядя, как Коннор протягивает ладонь к его лицу.
У него комфортной температуры ладонь и напряженные пальцы, и Камски прикрывает глаза, трется сначала щекой, а потом и губами, цепляя его запястье.
Коннор выдыхает, скользит ладонью по его шее, повторяя недавний жест самого Элайджи, и Камски не выдерживает, смеется едва слышно.
Невероятная способность к самообучению и чертовски детальная память. При всех их очевидных плюсах, секс-боты таким похвастаться не могут, да и им, в общем-то, подобное оснащение и вычислительные мощности не нужны.
Элайджа притягивает его ближе, скользит обеими ладонями под тонкую ткань халата, широко оглаживает поясницу и горячо выдыхает куда-то в район солнечного сплетения, туда, где под слоем синтетической кожи безостановочно работает тириумный насос, и улыбается, когда Коннор чуть крепче чем нужно бы сжимает пальцы на его плечах.
- Полегче.
Ничего, немного тонкой настройки и сила допустимого давления будет скорректирована до идеальной, но это подождет, потому что Коннор тянется за прикосновениями сам, подставляется под ладони, жмурится от обилия непривычных ярких ощущений, и Элайджа решает, что все подождет.
Хотя бы до утра.

[VivienTeLin]

Автор 1, это было круто, и лично мне очень даже кинково )) Вообще смотреть на Коннора глазами Элайджи, одновременно свысока и с своеобразной, собственнической любовью, кинково.
Автор 2, это тоже круто, хотя хочется больше ))