[dbhfest]

1.9 Хэнк – глава мафиозной группировки. Коннор – полицейский, который уже довольно давно пытается закрыть Хэнка. Экшн, драма, мафиозная романтика. Но не все так просто, потому что Хэнк хочет красивого мальчика-полицейского себе.

@темы: 1 тур, Коннор, Хэнк Андерсон

Comments

[fuckinglogin]

Исполнение 1, Часть 1/4, 5360 слов

Небольшой город, бывший некогда столицей автомобильной промышленности Штатов, теперь живет по своим правилам.
Если ты хочешь открыть свой бизнес, пусть даже цветочную лавочку на углу Плимут-роуд, ты идешь к Хэнку Андерсону.
Если ты хочешь купить или продать оружие, ты идешь к Хэнку Андерсону.
Если ты хочешь занять более высокую должность… да, верно, ты всё еще идешь к Хэнку Андерсону.

И это неплохо.
С этим вполне можно смириться.
Потому что глава мафиозного клана Хэнк Андерсон не устраивает показательных казней, не напивается до беспамятства и не пытается выдоить из города последние ресурсы, чтобы набить собственные карманы. Он держит этот город в своих крепких руках, пьет красное вино и очень хорошо разбирается в людях.
Андерсон знает всех городских чиновников в лицо, потому что он их и выбирает. Еще он знает, какая команда победит в том или ином матче, что скажут в вечерних новостях и кто выкупит акции некогда великого автомобильного производства. Он держит этот город под контролем, создавая чувство стабильности и защищенности — то, чего так хотят люди.
Город не против.
Поэтому никто не спрашивает о редких убийствах. Никто не поднимает тревогу, когда некоторые люди просто исчезают. Это значит, что они оказались неэффективны или, того хуже, решили перейти дорогу Хэнку Андерсону.
Но мир не без чертовых идеалистов.
Коннор работает в полиции Детройта всего полгода, но за это время уже успел осточертеть начальству, коллегам и мафии.
У него всегда идеально выглаженная форма, белая рубашка без пятен джема или горчицы; у него нет вредных привычек, совсем. А ещё он, мать его, работает. Ловит преступников, наполняет ими камеры, заполняет отчеты идеально ровным почерком, при этом никогда не жалуется. Между собой коллеги называют его сраным роботом.

Преступники же считают его глупым щенком.
Потому что каждый божий раз, как только он сажает кого-то из них за решетку, в кабинете комиссара полиции раздается телефонный звонок. Пару коротких раз — и преступники выходят на свободу, сопровождаемые разочарованным взглядом карих глаз. А потом всё повторяется: Коннор снова ловит, скручивает, привозит в участок; неизменно раздается проклятый звонок, решетчатая дверца со скрипом открывается, комиссар шепчет неуклюже извинения, преступники с насмешкой смотрят на своего горе-тюремщика, пока тот провожает их перекошенным от задетого чувства справедливости выражением лица.
Глупый щенок, который бежит за мячом, приносит его хозяину, а тот вновь запускает его вдаль.

Хэнка Андерсона хватает на несколько месяцев этой глупой игры. Но вместо привычного «избавьтесь от него», он протягивает спокойное «доставить ко мне», потому что ему впервые за долгое время интересно, любопытно посмотреть на того, кто-то и дело срывает его планы.

Классика. Черный мешок на голове, скрученные запястья, несколько минут на заднем сидении автомобиля с тонированными окнами — и вот неподкупный полицейский сидит перед главой мафиозного клана, которого всем сердцем мечтает посадить очень и очень надолго, потому что это кажется ему правильным, важным, просто главной целью его существования.

— Развяжите его и снимите этот мешок, что вы как варвары, в самом деле.
Голос у Хэнка Андерсона низкий, чуть с хрипотцой. Спокойный и тихий, обволакивающий, проникающий куда-то вглубь.

Коннор чувствует, как освобождаются затекшие руки, а затем глаза, отвыкшие так быстро от света, режет золотом люстры. Полицейский щурится, моргает несколько раз, а затем смотрит на человека перед собой — в светлом дорогом костюме, с седыми волосами, убранными в короткий хвост на затылке, с аккуратно выбритой бородой. Мужчина выглядит внушительно за счет своего высокого роста и крепкого телосложения.

— О, Пресвятая София! — шепчет Андерсон зачарованно, осматривая полицейского без стеснения. — Рик, помнится, ты сказал, что мне пытается помешать какой-то смазливый щенок, — глава мафиозного клана обращается к человеку в сером костюме, стоящему у его стола; Коннор решает, что это его правая рука. — Но это, друг мой, не смазливый щенок. Это удивительно красивый юноша.

Коннор хочет возмутиться, но преступный король Детройта взглядом светлых глаз рекомендует ему не открывать рот. По крайней мере, в текущих обстоятельствах.
— Посмотри, как восхитительно смотрится на нём эта безобразная, дешевая полицейская форма, — тянет Андерсон с наслаждением, улыбаясь непринужденно; звучит он так, будто описывает какую-то картину, или другое произведение искусства. — Ох, мне бы так кто рубашку выгладил.

— Мистер Андерсон… — Коннор пытается придать голосу максимальной уверенности, толику угрозы даже, но то ли из-за долгого молчания, то ли из-за поистине странной, напряженной обстановки, выходит тихо и почти умоляюще.
— Бог ты мой, вот это голос! — мафиози улыбается, обнажая белоснежные зубы, и садится за большой деревянный стол, прямо напротив похищенного. — Уверен, в других обстоятельствах, моё имя будет звучать ещё более волнующе.

Полицейский приоткрывает рот. И замирает, когда смысл слов, в совокупности с бесстыдным взглядом, доходит до сознания. Со стороны он, должно быть, похож на выброшенную на берег рыбёшку, так задыхается в словах и мыслях.
А потом его щеки становятся пунцовыми. И чем ярче румянец, тем шире хищная улыбка Хэнка Андерсона.

— Рик, пусть ужин подадут сюда, — мафиози обращается к своему помощнику, а потом взгляд его замирает на острых чертах лица Коннора. — На две персоны.
«Правая рука» Андерсона кивает и скрывается за дверью. А полицейский, несмотря на то, что руки его уже свободны, чувствует себя прикованным к креслу.

— Как, говоришь, твоё имя? — спрашивает Хэнк, доставая из деревянной шкатулки сигару.
— Меня зовут Коннор, я полицейский, и я намерен арестовать вас, мистер Андерсон, — выпаливает служитель закона без запинки, придав лицу выражение крайней серьезности и сосредоточенности.
Мафиози делает глубокую затяжку, вскидывает брови в удивлении, чуть сжимает губы, подавляя усмешку, и кивает.
— Отлично. Отлично, Коннор. Мне нравятся твои амбициозные планы. Наручники с собой?
Полицейский резко кивает, потом только понимает, что Андерсон просто издевается над ним, веревки из его вяжет своим невероятно ровным тоном и незаинтересованным будто бы взглядом.

Короткий стук в дверь, минутная суета, и перед мужчинами оказываются тарелки с ароматной красной рыбой, бокалы с вином и столовые приборы.
Коннор не двигается с места. Спина прямая, руки лежат на коленях, подбородок вздернут и взгляд обвиняющий. Хэнка это веселит, образ полицейского комичен до жути, и вместе с этим одурманивающий нереально — этакий пай-мальчик, которого до ужаса хочется испортить, напоить дорогим вином и посмотреть, как краснеют его щеки, как раскрываются тонкие, сжатые в плотную линию губы. Хочется выбить несколько прядей из его опрятной прически, стянуть форменную черную куртку с нашивкой полицейского департамента, усадить себе на колени и слушать его полупьяный шепот, чувствовать его тонкие холодные пальцы, вдыхать его запах.

Андерсон изящно орудует вилкой и ножом, глаза прикрывает от удовольствия, когда форель буквально тает на языке, отдавая прованскими травами и кислинкой лимона; делает небольшой глоток красного вина, облизывает губы и смотрит на полицейского нетерпеливо.

— Угощайтесь, офицер, — насмешливо шепчет Хэнк. — Сегодня мой повар постарался на славу. Пожалуй, не буду убивать его и его милую семью.
Коннор вздрагивает, будто на электрическом стуле, взгляд у него рассерженный, возмущенный — а потом, после понимания, что это специфическая шутка, — даже обиженный.

Усадить бы его на стол. Огладить ладонями спину и бедра. Чтобы забыл об этой глупой шутке. Простил и попросил продолжить.

— Ты ведь не местный, верно? — холодно интересуется Хэнк.
По ощущениям его тон сравним с контрастным душем: то холодно до мурашек, то жарко для приятной расслабленности в мышцах.
Коннор прячет эти мысли подальше и кивает.
— Тогда ты не знаешь, что было с этим городом, пока я не стал следить за порядком, — задумчиво проговаривает Андерсон, делая еще один глоток вина, смакуя терпкое послевкусие на губах.
— Вы преступник, мистер Андерсон, какими бы ни были ваши намерения, ваши методы недопустимы и противозаконны, — чеканит Коннор ровно. И отстраненно немного, будто бы наизусть стихотворение читает, а не угрожает главе мафии Детройта.
— Ты нравишься и раздражаешь одновременно, — заключает Хэнк, даже не обращая внимания на сказанное полицейским. — Сочувствую твоим коллегам. Мальчишка с комплексом отличника, которому хочется въебать, и одновременно выебать.
Коннор сглатывает накатившее волнение. Потом делает глубокий вдох, собирается с мыслями и выговаривает:
— У вас не получится запугать меня, смутить, или что бы то ни было. Вы, как и другие преступники, очень скоро окажетесь за решеткой.
— Вот и славно, — смеется Андерсон. — Буду с нетерпением ждать. Не оставишь свой номер телефона? — мафиози встречает растерянный взгляд и продолжает довольно: — Ну, знаешь, чтобы я позвонил тебе, когда надумаю сознаться в преступлениях.
— Позвоните в полицейский участок, и вас с радостью выслушают, — деловито выговаривает Коннор, поднимаясь с кресла и направляясь к выходу.
— О да, мальчик мой, ты прав. Я звоню туда каждый раз, когда ты запираешь моих людей. И меня действительно выслушивают с радостью. А потом просят прощения, и через пару часов мои ребята уже в строю. Тебя это расстраивает?
Полицейский напрягается весь, становится натянутой струной, которая вот-вот лопнет.
— Всё, что вы говорите, будет использовано против вас, — шепчет Коннор решительно, оборачиваясь через плечо и сравнив мафиози взглядом.
— Отличная угроза, — насмешливо хвалит Андерсон. — Но твоему язычку можно найти куда более интересное применение.
Слова, сказанные низким полушепотом, вторгаются без спроса в сознание, волной мурашек проходят вдоль позвонков и въедаются в подкорку мозга.

[fuckinglogin]

Исполнение 1, 2/4 часть

— Может, нам просто убрать его, босс? Чтобы не путался под ногами? — спрашивает Рик, когда полицейский покидает дом мафиози.
Хэнк приподнимает голову, смотрит на своего помощника, как на полного идиота, и произносит:
— Если ты еще раз не то, что скажешь, даже подумаешь об этом — сядешь передо мной и будешь играть в русскую рулетку. Один.
Мужчина в сером костюме кивает учтиво и выговаривает сбивчиво извинения.
— У меня на него большие планы, — делится Андерсон с улыбкой.

***



Телефон Коннора сигналит о новом сообщении уже следующим вечером.

«Просто стало интересно, чем занимается единственный неподкупный полицейский Детройта».

Глупо было полагать, что самый влиятельный человек города не сможет найти его номер сам.
Коннор челюсти смыкает до скрежета зубов. Кем, черт подери, этот преступник себя возомнил, чтобы разом называть весь департамент подкупным?.. Тут он ошибается, если считает, что ему все дозволено. Комиссар Фаулер никогда бы не плясал под чужую дудку. Никогда не стал бы иметь дело с людьми вроде Андерсона.
А тот, тем временем, будь он проклят, словно мысли читает. И направляет Коннору фото, где они с Фаулером сидят посреди дорогущего ресторана за деловым ужином.
Полицейский выключает телефон.

«Сегодня вечером на углу Рован и Бирд-стрит будет ограбление. Птичка напела».

Коннор хотел бы проигнорировать. Хотел бы прямо сейчас перенаправить это сообщение комиссару в намерении посадить Андерсона. Но тот скажет что-то вроде «он же пытается помочь», назначит Коннора ответственным за операцию и выделит несколько патрулей.
Задержание пройдет успешно.

«Если ты хочешь сказать спасибо, то сделать это лучше при личной встрече».

Полицейский не поддается на провокацию, ну уж нет, он не станет очередной пешкой в этой грязной игре. Он не встанет на сторону Хэнка Андерсона — этого самовлюбленного, наглого мафиози со столь привлекательной харизмой и…

Если сны — проекция желаний, но Коннору должен сниться Хэнк за решеткой, а не на стуле перед ним, с широкой улыбкой, жадным взглядом; и уж совершенно точно он не должен указывать полицейскому на свои колени в недвусмысленном приглашающем жесте.
Коннору ведь совершенно не хочется сесть на них. Почувствовать аромат терпкого парфюма и сигар, запустить руку в серебристые волосы, пальцами второй ощутить шелк дорогой рубашки с причудливым рисунком.
Это ведь… неправильно.

«Что тебе сегодня снилось?»

Вопрос застает врасплох. Заставляет нервно оглядеться по сторонам. И чуть ли не взвыть от этой проклятой проницательности.
Нет, да быть того не может, чтобы он что-то понял, что-то увидел за жалкие несколько минут их встречи. Это совпадение. Совершенно типичный текст для идиотского сообщения.
Успокаивай себя, Коннор.


Через несколько дней они встречаются в зоомагазине. У Хэнка в руках несколько банок собачьих консервов. У Коннора — корм для аквариумных рыб.
— Подумать только, офицер, вы носите и обычную одежду, — усмехается Андерсон, с интересом оглядывая неброскую белую футболку и самые простые джинсы. — Я думал, вы с этой формой уже стали одним целым. Как Веном.
Его насмешливые «офицер» и «вы» просто выводят из себя, и… подождите, он только что сделал отсылку к персонажу комиксов?
— Я готов вечно смотреть на это смятение и растерянность, — смеется Хэнк. — Хотя есть и более приятные альтернативы. Например, желание. Удовольствие.
Коннор отворачивается и делает вид, что очень интересуется искусственными водорослями и декоративными фигурками для аквариумов. Голубое неоновое свечение ламп ложится на бледную кожу неестественным футуристичным оттенком.
Всем телом Коннор чувствует на себе пожирающий взгляд светлых глаз.


Хэнк не преувеличивал, когда говорил о собственном влиянии на полицию.
Коннор это понимает, когда посреди ночи приезжает на вызов в парк в центре города. Ему не дают напарников и не говорят толком, что произошло.
Ничего не произошло. Просто Хэнк Андерсон в черном шерстяном пальто поверх костюма, с привычным хвостом на затылке, в черных кожаных перчатках и с поводком в одной руке. На другом конце которого огромный сенбернар.
— Я подумал, ты не против будешь прогуляться, — улыбается Андерсон. — Это полезно для здоровья и отлично расслабляет. Настраивает на нужный лад.
— Я выпишу вам штраф за ложный вызов, — проговаривает Коннор, доставая из бардачка автомобиля бланки и ручку.
Он становится у машины, и пёс с интересом обнюхивает его ноги.
— Произошло преступление, офицер, — серьезно говорит мафиози. — Кража.
Коннор пытается выглядеть максимально серьезно. Но знает ведь, что собирается сказать Андерсон, шутник проклятый, как глупо!..
— Вы украли моё сердце.
Полицейский выписывает штраф непривычно рваным почерком, торопится так, будто от этого жизнь его зависит. Всовывает бланк в руку в кожаной перчатке, комично разворачивается на каблуках и садится в машину.


«Я планировал поужинать сегодня в «Маленькой Италии». Не составишь мне компанию?».

Коннор игнорировал все сообщения мафиози. И это должен был тоже. Но что-то внутри закипело, достигло максимального предела. Эта его уверенность в том, что можно вот так вот вторгаться в чужую жизнь, играть, дразнить… Непозволительно!

«Вы пытаетесь подкупить меня, мистер Андерсон?» — спешно печатает полицейский в ответ.

Тишина.
Коннор нервно гладит пальцами экран, проверяет качество связи, блокирует телефон, но тут же включает вновь, не в силах отложить его ни на секунду.
Собственный пульс отдается в висках.
Что он себе позволяет вообще?!

Вибрация прокатывается разрядом молнии по подушечкам пальцев.
Голосовое сообщение.
«Ох, Коннор, если бы я мог, я бы давно это сделал».
Голос Хэнка низкий, хриплый. Этот полушепот проникает под кожу, мурашками спускается вдоль позвоночника, сушит губы и смещает сердце куда-то к горлу.
«Завалил бы тебя вещами, которые ты в жизни позволить себе не сможешь на скромное жалование полицейского».
Это неправильно. Нужно просто выключить это, заехать завтра в салон связи и купить новую сим-карту.
Коннор не движется с места. Телефон лежит на столе перед ним, умопомрачительный голос из динамика продолжает:
«Ты был бы украшением этого места, Коннор».
Собственное имя из уст мафиози звучит предательски прельщающе, заставляет выдохнуть шумно и закрыть глаза.
Интересно, что Хэнк имеет в виду? Место — это ресторан, где он планирует ужинать, его огромный особняк, или это просто «рядом со мной»?..
«В костюме дороже, чем твоя служебная машина, с дорогими часами на запястье, а не с этим пластиковым дерьмом».
Молодого полицейского никогда не притягивала роскошь. Мужчины его не притягивали тоже. Но сейчас это невозможно игнорировать — навязчивое беспокойное чувство, что хочется похоронить где-то глубоко, спрятать, как самый страшный секрет.
«Но ты ведь неподкупный. Ты ведь правильный до мозга костей».
Почему эти слова звучат как то, за что должно быть стыдно?
Почему Коннору действительно стыдно?..
Ведь он слышит сожаление в чужом голосе. И чувствует, понимает ведь, что Хэнк дразнит его, провоцирует нарочно.
Сообщение заканчивается.
И Коннор переслушивает его еще одиннадцать раз.

[fuckinglogin]

Исполнение 1, 3/4 часть

Он стоит перед зеркалом и обвиняюще смотрит на своё отражение в брюках, белой рубашке, черных подтяжках, с аккуратным узлом галстука цвета шоколада. Проводит ладонью по волосам, пытаясь уложить выбившуюся прядь.

А через сорок минут стоит неуверенно у «Маленькой Италии». Смотрит сквозь панорамные окна на роскошный интерьер, золото и красный — вульгарно, пафосно, даже пошло — всё ещё неправильно, противоестественно.
Облизывает пересохшие губы. Руки сжимает в кулаки. Ноги будто бы врастают в землю, пошевелиться невозможно. Коннор даже не видит Хэнка посреди гостей ресторана, пытается сначала найти его взглядом, но потом просто опускает глаза. Жёлтое свечение люстр падает на его светлую кожу, золотистыми каплями орошает темные волосы, звездами отражается в карих глазах.
Парень разворачивается излишне резко, видно, что заставляет себя это сделать — и уходит прочь.

В супермаркете около дома он покупает бутылку красного вина, та еще дрянь, Коннор вообще никогда не любил алкоголь, тем более вино — но сейчас оно возвращает в мистическую атмосферу кабинета мистера Андерсона, волнующей кислинкой дразнит язык, прежде чем терпкостью и жаром отдаться в горле.

Коннор напивается до раскрасневшихся щек. Откидывается на диване, запускает пальцы в волосы, растрепывая их до неузнаваемости, смеется собственным мыслям, ослабляет петлю галстука и расстегивает верхние пуговицы рубашки.
И крутит чертов телефон в руках, цифры знакомого номера расплываются перед помутневшим взглядом. Включает голосовое сообщение, подносит к уху и не сдерживает стон, когда властный уверенный голос вновь обещает интересную жизнь.

«Коннор»

Собственное имя, сказанное чужим голосом, обволакивает сознание горячей карамелью — медленно, тягуче, сладко.
Коннор и сам толком сказать не может, когда именно его рука спустилась к низу живота. Трясущимися от пьяного возбуждения пальцами он справляется с пряжкой ремня, податливой ширинкой, и с протяжным вздохом обхватывает ладонью уже возбужденный член.
Алкоголь растворяет ошметки самообладания и придуманных самому себе ограничений, рамок, запретов. Вместо крови по венам течет вино, голос Хэнка проникает глубоко в сознание, шепчет на ухо — хрипло, томно, медленно. Коннор зажимает телефон плечом, ласкает себя обеими руками, стонет приглушенно, потому что ему не хватает ощущений, прикосновений, чужого тела, взгляда — у него есть только голос, голос, который довел его до такого блядски нуждающегося состояния.

«Ты был бы украшением этого места, Коннор».

Да, черт возьми, как он хочет этого, как в жизни ничего другого не хотел, в этой чертовой правильной жизни — будь хорошим мальчиком, Коннор, поступи в академию, Коннор; и эта проклятая идея фикс «посадить за решетку Андерсона» превращается бесконтрольно в «отдаться Андерсону».

«Ты ведь правильный до мозга костей».

Нет, Хэнк, нихуя ты не прав, не делай вид, что ты все знаешь, что ты разбираешься в людях; потому что это ни разу не правильно — трогать себя, представляя себе своего врага, преступника, его руки, глаза, голос!..

Коннор закрывает глаза, откидывает голову и телефон скользит вдоль шеи, падает на диван, и полицейский даже не слышит, как раздаются гудки, черт бы побрал эту чувствительную сенсорную панель, не слышит он и проникновенного «алло», когда мафиози берет трубку.
— Х-Хэнк… — шепчет парень почти на пике, задыхаясь от нахлынувших ощущений, всхлипывая от тягучего удовольствия, которое вот-вот, ч-черт возьми, еще совсем немного, несколько рваных быстрых движений и… — Хэнк!
Коннор изливается на живот, пачкая рубашку (в которой должен был пойти в ресторан, к Хэнку, чтобы потом, возможно, они продолжили вечер более интересно), грудь рвано вздымается, дыхание сбивчивое, но глаза прикрыты, на губах блаженная улыбка. По мышцам разливается ощущение теплоты, все тело расслабленно, а алкоголь прекрасно избавляет от тяжелых мыслей.


Утром от паршивого вина болит голова. Одно из самых кровавых преступлений за последние несколько месяцев явно на пользу не идет. Почти весь департамент шныряет по квартире, где накануне было совершено тройное убийство. Важная деталь, в миг повышающая статус дела, находится почти сразу — несколько пакетиков чертового красного льда, наркотика, который стал настоящим неконтролируемым бедствием Детройта чуть более десяти лет назад.
И пока весь департамент занимается расследованием, Коннор отправляется к человеку, который контролирует в этом городе всё.

Хэнк встречает его с улыбкой — не хищным оскалом, а чем-то… мягким. Он дает знак своим людям оставить их наедине, и снова — Хэнк сидит за большим столом, Коннор стоит перед ним, будто нашкодивший школьник, которого вызвали к директору. Только вот взгляд у Коннора непривычно разъяренный.
— Мистер Андерсон, — и голос сухой, серьезный.
— Зови меня Хэнк. Мне понравилось, — тихо тянет мафиози, приподнимая уголки губ в довольной улыбке.

Коннор не слышит, не понимает, или отказывается понимать — слова мужчины напротив крутятся где-то в сознании, но не могут встать нужными деталями в поток мыслей. Красным сигналом тревоги горит другая тема, единственно важная сейчас.
Полицейский бросает на стол небольшой пакетик с красными гранулами. Смотрит на Андерсона с непроницаемым выражением лица.
Вопреки всем возможным ожиданиям, Хэнк встает с кресла, как ошпаренный, сжимает руки в кулаки, улыбка исчезает, и смотрит на Коннора сердито.
— Откуда? — тихо и резко.
— Я думал, вы мне ответите на этот вопрос, — чеканит полицейский.
Андерсон меняется в лице. Его скулы напрягаются, брови сдвигаются к переносице.
Он хватает телефон, делает несколько звонков, полностью игнорируя присутствие Коннора.
— Мои люди найдут распространителя. Я не допущу, чтобы ситуация повторилась.
Коннор не хочет в это верить. Ему куда проще вдолбить себе в голову мысль о том, что Андерсон — последний негодяй. Вырезать на внутренней стороне век, что он преступник, которому самое место в тюрьме. Потому что с этими мыслями куда легче держаться от Хэнка подальше.


Двоих дилеров Коннор арестовывает в течение недели. Они мелкие пешки, но комиссар Фаулер, похоже, безмерно рад результативности паренька.
В газетах еще не пишут, но криминалисты все чаще находят следы употребления наркотика у убитых. В больницу начинают попадать отбросы с передозировкой.
А потом все прекращается.

«Тебя ждет небольшой подарок на работе», — гласит сообщение со знакомого номера.
Коннора это раздражает. Сейчас у него действительно нет ни времени, ни желания думать о Хэнке. У него даже нет времени, чтобы поспать более пяти часов в сутки. Последние две с половиной недели он живёт за счет высокого уровня кофеина в крови.
Но у участка он видит прикованного к перилам мужчину. Он изрядно избит, видны следы самых различных увечий — его пытали.
В кармане пиджака обнаруживаются документы и записка: «Этот человек ответственен за новую волну распространения красного льда».

В следующие пару дней неизвестные поджигают несколько складов в порту.
Идет ко дну небольшой корабль, который, как оказывается позже, служил для транспортировки и хранения наркотика.
Все постепенно приходит в норму.

А когда заключенный выдает признание со всеми деталями, Фаулер ведет весь участок в бар «У Джимми» неподалеку.

Коннор пьет, как в последний раз.
Надеется, что отрубится, как только переступит порог дома. Надеется избавиться от красного огонька тревожных мыслей.
Он мешает виски с пивом и каким-то переслащённым коктейлем с идиотским зонтиком. А потом видит Хэнка Андерсона, сидящего в глубине зала и потягивающего текилу.

— Хэнк!.. — у Коннора язык заплетается даже в четырех буквах. Вместо того, чтобы сесть напротив, или рядом, он приземляет свою пятую точку прямо на стол, за которым сидит мафиози.
— Празднуете закрытие дела? — равнодушно интересуется Андерсон, оглядывая выпивших полицейских в разных уголках бара.
— Д-да, Хэнк. Это ведь всё ты. Тогда и сейчас. — Коннор улыбается пьяно, Андерсон жмурится от стойкого запаха алкоголя, но не может отвернуться, оторвать взгляд от ослабленного галстука, чуть помятой рубашки с тремя расстегнутыми пуговицами; от небольшой родинки на шее и капельки пота, которая скользит к ключице. — Я все знаю, Хэнки! Я раскопал всю информацию о тебе. Ты ведь не злодей вовсе.

Коннор смеется, дразнит, взгляд у него хитрый, язык то и дело обводит губы, и это тяжело — беспристрастно смотреть на него такого; но Хэнк держится, игнорирует, хватается за свое впечатляющее самообладание.

Молодой полицейский склоняется ближе, его теплое дыхание щекочет кожу, и Андерсон поднимается резко, хватает мальчишку за грудки и тащит в сторону туалета.
Коннор, будь он проклят, лезет целоваться, но получается с трудом — он тычется то в шею, то в скулы, и это его только веселит.

— Я постоянно думаю о тебе, Хэнк, — сбивчиво шепчет полицейский в чужую шею. — Я думаю о тебе, когда трогаю себя…
Андерсон разворачивает его спиной к себе и резко вталкивает бедрами в холодную эмаль раковины. Коннор шипит, извивается, изгибается и трется своей чертовой умопомрачительной задницей о бедра Хэнка.

— Что ты как шлюха, в самом деле, — рычит сдавленно мужчина.
— Я могу быть для вас кем угодно, мистер Андерсон, — шепчет насмешливо Коннор, прикрывая глаза, закусывая губу и сильнее оттопыривая задницу, ох, блядь, и откуда только у Хэнка столько терпения.

Отрезвляют пальцы, крепко схватившие волосы на загривке, и ледяная вода, чужой ладонью выплеснутая на лицо. Коннор вскрикивает, корчится, извивается сильнее, когда холодные капли скатывается к распаленной коже груди.
Хэнк разворачивает непутевого юнца к себе лицом, пытаясь найти в карих глазах хоть какие-то признаки адекватности.
]— Вы ведь тоже хотите меня, Хэнк, — шепчет Коннор обессиленно, почти что скулит, теряется в обращениях к мафиози: ты, вы, Хэнк, мистер Андерсон, все это перемешалось в голове, отравленной алкоголем.
— Да, Коннор, — признается мужчина, пытаясь придать темным волосам хоть сколько-нибудь приличный вид. Парень в его руках болтается, как желе.
— Тогда почему?..

[fuckinglogin]

Исполнение 1, 4/4 часть

Ей богу, он будто бы заплачет сейчас от взрывоопасного коктейля из желания, обиды и алкоголя. Хэнк и предположить не мог, что он такой податливый, нуждающийся и легковоспламеняемый.
— Потому что я хочу тебя, придурок ты эдакий, а не тело, в котором алкоголя больше, чем крови, — ворчит Хэнк, вновь набирая в ладони холодную воду и умывая раскрасневшееся лицо полицейского.
— Оу.
Коннор удивляется как-то совсем по-детски, и это первая его эмоция, которая не выглядит как результат опьянения.
— Пойдем, я тебя отвезу.
Это не просто.
Их везет водитель, которому Коннор с трудом выговаривает адрес, и на протяжении всей поездки они вдвоем на заднем сиденье. Коннор смеется, заключает в объятия, дышит к шею, теребит пуговицы чужой рубашки и рассказывает спутанно о том, что знает: Хэнк Андерсон был лейтенантом полиции Детройта, невероятно талантливым, но встал на другую сторону, когда город оказался под зависимостью от красного льда.
— Расскажи… мне, — шепчет Коннор, вдыхая запах дорогого парфюма и кубинских сигар. — Хочу знать…
Он все еще пьян, хоть уже и больше похож на человека, но Андерсон уверен, что эту историю он даже не вспомнит, когда проснется утром с безжалостным похмельем.
— Мы делали всё, что могли. Но распространение наркотиков невозможно было остановить, не переходя черту, — проговорил Хэнк. — У полиции попросту не было ресурсов, но при этом мы были связаны законом. Я плюнул на это. Собрал ребят, которые уже пострадали из-за красного льда, и мы дали им отпор. В те времена люди боялись даже выходить из дома. Мы не гнушались ничем: убийства, поджоги предполагаемых складов и лабораторий. Нам удалось победить. Но назад дороги нет, когда руки по локоть в крови.
Коннор не ответил. Хэнк посмотрел на него и убедился: парень заснул на его плече.
Губы сами растянулись в улыбке.

«Спасибо».
Хэнк не знал, как реагировать на такое сообщение, полученное следующим вечером. Вздохнув, он отложил телефон и принялся дальше смотреть в бухгалтерскую книгу сквозь линзы очков. Поиски нового распространителя красного льда оказались оперативными и успешными, но крайне затратными.
Коннор ведь… Вряд ли появится здесь снова. Сейчас у него ужасно болит голова, а изнутри терзает стыд, что он чуть было не отдался преступнику, который еще его и старше лет на двадцать.
Но он появляется.
В выглаженной рубашке, с идеально ровным узлом галстука, аккуратно причесанный и в любимой черной куртке с нашивкой полицейского департамента Детройта.
Хэнк общается по телефону, когда юноша в сопровождении одного из людей мафиози появляется в дверях. Андерсон бросает не терпящее возражений «я перезвоню» и внимательно оглядывает Коннора, видимо ожидая, что у того на лбу будет написана цель визита.
Хэнк кивает своему человеку, и тот оставляет их наедине. Спустя несколько секунд Коннор поворачивает замок на двери кабинета и мягкой походкой направляется к преступному боссу. На его губах расцветает улыбка.
— Я пришел арестовать вас, мистер Андерсон, — проговаривает Коннор, подходя ближе и ближе, огибая деревянный стол, касаясь пальцами массивной столешницы из дуба.
Хэнк разворачивается в кресле, смотрит на полицейского чуть приподняв брови, но во взгляде слишком явно читается «продолжай».
Еще пара неспешных шагов, и Коннор оказывается вплотную у кресла, смотрит на мафиози сверху вниз, в глазах его поблескивает красный свет от абажура позади рабочего стола. Полицейский наклоняется, кладет руки на плечи Андерсона и, не прерывая зрительного контакта, ведет прохладными пальцами по его сильным рукам, обводя мышцы, выпирающие вены; в следующую секунду на запястьях Хэнка с металлическим лязгом смыкаются наручники. Руки его сведены за спину, небольшая цепь впивается в спинку кресла. Освободиться — без шансов.
Да и не надо.
Звук защелкивающихся наручников эхом отдается в голове, волной жара проходит по телу.
— Вы арестованы за доведение сотрудника полиции до сумасшествия, — шепчет Коннор мужчине в губы. — Вы имеете право кричать его имя, когда от удовольствия забудете собственное.
Матерь божья.
Видимо, программа обучения в полицейской академии очень сильно изменилась за эти годы.
Коннор садится на колени Хэнка. Одной рукой ловко распускает аккуратный хвост, позволяя серебристым прядям обрамлять скулы, и тут же зарывается в них, мягко оттягивая, накручивая на пальцы.
Вторая рука очерчивает скулы и скользит к шее, быстро расправляется с пуговицами рубашки кофейного цвета, оглаживает вздымающуюся грудь. Хэнк тянется к раскрасневшимся губам, но Коннор, дразня, отстраняется.
— Вы хотите поцелуй, мистер Андерсон? — невинно спрашивает он.
— Да, черт подери, — рычит Хэнк, подаваясь вперёд, игнорируя боль в запястьях.
Коннор вскидывает брови, будто бы удивляясь, но удовлетворяет это требование: накрывает чужие сухие губы своими, проводит по ним языком, но Андерсон играть по правилам явно не намерен, он грубо сминает чужие губы во влажном поцелуе, жадно проникает языком в рот, сводя с ума окончательно, лишая кислорода и шансов на отступление. Коннор стонет сквозь поцелуй, и это распаляет сильнее, хочется уложить его на стол, не прерывая поцелуя, стянуть форменные брюки и наказать за эту вызывающую игру. Вот только наручники мешают.
Полицейский отстраняется, пытаясь вернуть дыханию привычный ритм — зачем только, ведь снова поцелует через несколько секунд, прильнет губами жадно, нетерпеливо, хоть и пытается делать вид, что контролирует ситуацию.
Руки скользят ниже, расстегивая чужую рубашку полностью, стягивая её с плеч, насколько это позволяют наручники, и Хэнк с трудом себя сдерживает от стонов, когда холодные подушечки пальцев выписывают на коже незамысловатые узоры, когда ногти чуть царапают, распаляя, оставляя неглубокие следы-полумесяцы.
— Разденься, — рычит Хэнк, и Коннор, может, хотел бы еще поиграть в сопротивление, поиграть в плохого полицейского, но не в силах, ведь собственная эрекция уже болезненно вжимается в ткань брюк, а властный низкий голос лишь усугубляет ситуацию.
Коннор отстраняется, встает с кресла, становится перед Хэнком во всей красе и позволяет куртке медленно упасть с плеч. Следующим идет галстук, узел которого он развязывает неторопливо, вызывая недовольное рычание.
— Коннор! Мать твою, если ты сейчас же не скинешь с себя всё это тряпье!..
Парень даже не дослушивает угрозу: пальцы заученным движением расправляются с пуговицами рубашки, пряжкой ремня и ширинкой. На нем нет нижнего белья, и это заставляет Хэнка удовлетворенно выругаться. Коннор наклоняется к креслу, расстегивает чужой ремень и ширинку тоже. Хэнк привстает, насколько это возможно в этой чертовски-неудобной-но-возбуждающей позе, и парень стягивает с него брюки вместе с бельем почти до колен.
Андерсон сдерживает себя с трудом, поддается вперед, ноющая боль в запястьях теряется на фоне дикого возбуждения, — а затем делает глубокий вдох, закрывает глаза на секунду, и произносит надменно:
— Приготовь себя сам, раз уж ты решил мне руки сковать.
Хэнк ухмыляется, и пусть даже Коннор знает, сколько сил ему требуется, чтобы сделать вид, что он сохраняет самообладание, — фраза все равно пульсациями отдается в возбужденном теле, заставляя все мышцы дрогнуть.
Коннор садится на стол перед Хэнком, смотрит ему в глаза и подносит собственные пальцы к губам, лижет их, и только потом принимает в рот, обсасывая с пошлым причмокиванием.
— Блядь. Откуда ты только такой взялся, — шипит Хэнк сквозь зубы, опасаясь кончить только от этого зрелища.
Коннору это представление тоже дается непросто, поэтому он выпускает влажные пальцы изо рта, ведет ими вдоль тела, оставляя узкую мокрую дорожку, которая отсвечивает при свете лампы, и начинает растягивать себя.
Хэнк видит, что ему больно, по нахмуренным бровям, закусанной до побеления губы, тяжелым вздохам, но быстро, словно по щелчку, на смену неприятным ощущениям приходит удовольствие, Коннор распахивает глаза, с его губ срывается стон.
— Коннор! — голос звучит с угрозой, и парень соскакивает со стола, приближается к Хэнку и целует в губы.
Отстраняется быстро, прежде, чем Андерсон перехватывает инициативу, и наклоняет голову, обхватывая губами уже изнывающий от возбуждения член. Хэнк шумно выдыхает через зубы, зажмуривается от запредельного удовольствия, пока Коннор смачивает его член слюной.
Они оба почти на пределе просто от самой ситуации, кажущейся нереальной из-за того, как часто она мелькала в фантазиях.
Коннор вновь отстраняется, вызвав разочарованный вздох, седлает чужие бедра и смотрит проникновенно в светлые глаза. Секунда — и он чувствует нарастающую боль, сменяющуюся ощущением жара и приятной заполненности. Хэнк даёт ему совсем немного времени, чтобы привыкнуть к ощущению, и начинает неистово двигать бедрами, чёрт, это просто умопомрачительно, не похоже ни на что, и Коннор, наверное, поступил очень предусмотрительно, сковав ему руки, потому что в противном случае Андерсон всадил бы пальцы в чужие бедра до синяков, остервенело поднимая и опуская чужое разгоряченное тело.
— Сними эти гребаные наручники, — шипит Хэнк, понимая, что он почти на пике, и хочется быть ближе, глубже, еще и еще.
Коннор тянется к металлическим браслетам, к цепи которых предварительно прицепил ключи, и трясущимися руками освобождает руки Хэнка.
Мужчина рычит, подхватывая своего мучителя под бедра, и резким движением встает, валит Коннора спиной на стол, втрахивая его до скрипа столешницы.
— Хэнк!..
Они кончают одновременно, и Хэнк обязательно отпустил бы насмешливый комментарий, что Коннору даже не понадобилась помощь, хватило только глубоких и жадных толчков Андерсона, — но вот не задача, грудная клетка просто горит.
Они дышат громко и тяжело, волосы липнут ко лбу и шее, разомлевшие тела слушаются с трудом.
Хэнк падает в кресло, Коннор так и остается лежать на столе и смотреть на звезды перед глазами.
Андерсон потирает раскрасневшиеся запястья и, глядя на то, как мягко ложится свет на гладкую влажную кожу молодого полицейского, с удовольствием отмечает, что он всегда получает то, чего хочет.

[fuckinglogin]

Заказчик просто умер счастливым.
Это просто НАСТОЛЬКО ХОРОШО, что я даже не знаю, как комментировать. СПАСИБО АВТОРУ я обдрочился до смерти не только со сцены секса, но и просто от текста

[Koara]

Автор, исполнение прекрасное!
Спасибо Заказчику за такую Заявку)

[Twenty One Grams]

Автор, милый, это было охуенно!

Очень-очень горячий текст, особенно момент со случайно набравшим Хэнку в, кхм, пикантный момент Коннором, да и вообще куча классных мелочей, которые делают его сродни вулкану, так всё горит

И, конечно же, в конце безумно порадовал не расхлябанный невинненький Коннор, а такой уже очень хорошо понимающий свои желания, соблазнительный и ведущий себя, как сучонок - обожаю его таким с:

Большое спасибо за крутое исполнение вам, а заказчику - за заявку!

[Ришима Капур]

И.Д.Е.А.Л.Ь.Н.О.
Просто идеальное исполнение заявки на кинк-фест. Автор, у вас очень приятный стиль и интересный взгляд на уже знакомых персонажей. Безумно понравилось, что даже в этом амплуа вы дали Хэнку адекватный обоснуй, я вполне могу поверить, что в какой-нибудь параллельной вселенной было именно такое альтернативное развитие событий.

Не ожидала top-from-the-bottom Коннора в конце, но от этого еще горячее.

Спасибо вам за исполнение, а заказчику — за заявку

[brave_boobs]

Госпаде я кончил и умер где-то под столом. Спасибо, Автор, вы шикарны!

[fuckinglogin]

спасибо за теплый прием <3
автор очень рад, что угодил заказчику, и порадовал читателей с:

присоединяюсь к благодарностям за заявку, спасибо, идея волшебная.)

[DevilSoul]

Автор, это было просто охуенно! И дико горячо. Отсылки, детали, юмор, юст Спасибо!

[Бака усаги Кроль-тян]

Горячо.
Очень горячо.

[The Cat Lady]

Присоединяюсь к мнению, что это идеальное исполнение заявки)) Помимо горячей НЦы, еще и интересный сюжет, и отличный правдоподобный обоснуй, и хороший стиль)) Огромное спасибо, получила тонну удовольствия от прочтения